Морские офицеры управляют Русской Америкой, Конец форта Росс

Tак, со сменой А. А. Баранова начался новый этап в истории Русской Америки и в истории Российско-Американской компании: к руководству, к власти во владениях компании были призваны морские офицеры. Этим актом, несомненно, усилились позиции компании при царском дворе. Теперь Российско-Американская компания, продолжая формально выступать от своего имени, фактически действовала по повелению паря и стала ширмой для политики царизма на Дальнем Востоке.

Но коренная реформа в управлении Русской Америкой имела и недостатки. История показала, что с тех пор, как правителями компании в Русскую Америку на пятилетний срок назначались морские офицеры, экономические дела компании оставляли желать лучшего. Это зависело от многих причин, а также, между прочим, и от того, что морской офицер, назначенный правителем или его помощником, даже если он был исключительно честным человеком и добросовестно исполнял свои обязанности, смотрел на пребывание в Америке как на способ обогатиться и укрепить своп политические позиции в обществе.

Вот какие упреки в адрес Гагемейстера мы нашли в одной из записок архива Российско-Американской компании, принадлежащей главному бухгалтеру компании Платону Боковикову: «Что такое сделал Гагемейстер в Америке для пользы компании? Сменил Баранова и больше ничего... Распоряжения его касательно внутреннего управления в Америке мелки и ничтожны, что не стоит о них и говорить. Например, он уничтожил паи и положил промышленным жалованье — перемена сия вредна как для компании, так и для промышленных. Для компании вредна потому, что промышленные, имея в виду известное жалованье, перестали заботиться об улучшений промышленности, и от того промысла в последних годах весьма приметно уменьшились, щеты (счета.— А. А.) и дела это доказывают».

Говоря же о прежних руководителях Русской Америки, кровно заинтересованных в успехе дела, постоянно, бессменно живших там, тот же автор записал: «Я всегда говорил — говорю, и пока жив, утверждать буду, что если бы Александр Андреевич (Баранов.— А. А.) владел прежними силами, прожил бы еще в Америке десять лет и есть ли бы Михайло Матвеевич (Булдаков. — А. А.) такое же время поуправлял компанией попрежнему, то компания наша наверно стала бы наряду с первыми европейскими компаниями, обладающими отдаленным морями и землями».

Если отбросить субъективность этого мнения, то в записке Боковикова выражена тревога за судьбу Русской Америки именно по той причине, что морские офицеры не будут так рачительны и так заинтересованы в активных действиях, как легендарный Баранов, по причине своего временного там пребывания.

Но Боковиков, конечно же, не прав в том, что Гагемейстер совсем ничего не сделал полезного для Русской Америки, что его действия там и последующие распоряжения в Петербурге заслуживают всяческого порицания.

Отмена паевой системы и установление жалованья промышленным людям заметно облегчили их существование. Гагемейстер весьма активно действовал в Калифорнии. Он навел некоторый порядок в управлении Русской Америкой, составив штаты контор а Кадьяке, Уналашке, форте Росс и Ново-Архангельске. По крайней мере на всю зиму он обеспечил безбедное существование жителям Русской Америки, доставив продовольствие из Калифорнии. А главное—пребывание у берегов Русской Америки военных кораблей продемонстрировало перед соседями на Американском континенте и перед европейскими морскими державами твердое желание России укреплять и защищать свои американские владения.

Возвратившись в Петербург, Гагемейстер принял самое активное участие в отправке в Русскую Америку корабля «Бородино», который 29 сентября 1819 года под командованием того же 3. И. Понафидина вышел в Русскую Америку. В составе экипажа шестисоттонного корабля, груженного преимущественно железными изделиями, морскими припасами и такелажем, находились лейтенанты Петр Егорович Чистяков и Понафидин 2-й, штурманы Дионисий Федорович Зарембо, Прокофьев, Калькин, Раунен, .врач Плантен, комиссионер Красильников с двумя помощниками, 79 старшин и матросов и 33 промышленника, направлявшиеся в Русскую Америку.

Не довольствуясь этим, Гагемейстер настоял на отправлении по тому же маршруту в 1820 году корабля «Кутузов» под командованием лейтенанта Дохтурова и при участии лейтенантов Новосильцева, Наумова, Романова, штурмана Ингстрема.

Известно также участие Гагемейстера в консультациях командирам военных кораблей, отправлявшихся в кругосветные плавания с заходом в Русскую Америку («Рюрика» — в 1815—1818 годах, «Открытия» и «Благонамеренного»— в 1819—1822 годах и других). Значительную роль сыграл Гагемейстер и при пересмотре привилегий компании после головнинской ревизии, привлекшей к себе внимание не только правительственных кругов, но и широкой общественности.

Возвратясь из своего весьма результативного плавания в Петербург, В. М. Головнин разразился резкой критикой в адрес Главного правления Российско-Американской компании и правителей Русской Америки, выявив недостатки в жизни и деятельности промышленников компании, в их отношениях с местными жителями, обрушив на компанию весь свой гнев в нескольких донесениях членам правительства, в письме к М. М. Сперанскому, а затем опубликовав в своих сочинениях. Все выводы он основывал на своей ревизии и ее итогах, изложенных в «Обозрении состояния и действий Российско-Американской компании с 1797 по 1819 год».

В материалах ревизии Головнина следует разобраться, так как можно считать, что именно с них началось негативное отношение правительства к компании. Вообще-то недоверие к деятельности Шелихова и Голикова было выражено еще Екатериной II, затем оно было умножено многочисленными недругами компании, а теперь гневными обличительными письмами, рапортами, докладами очевидца, выдающегося мореплавателя и человека, авторитетного в дальневосточных и американских делах.

Действительно, и па Кадьяке, и на Ситхе, и в других местах — повсюду к Головнину поступало много жалоб о тяжелом положении служащих компании. Об этом же ему говорил и глава духовной миссии Герман. Речь шла об изнурении алеутов работами, об отсутствии всякого суда, неисполнении церковных треб, отсутствии метрических книг для алеутов, о том, что «худое содержание и скудное продовольствие». Поселенцы Александр Головин и Федор Балахов жаловались, что из 35 семей, привезенных сюда еще в 1794 году, теперь, через 24 года, «осталось их в живых только трое мущин и одна женщина, вместо того, чтоб надлежало числу их увеличиться, еслиб их употребляли на тот предмет, на какой они взяты, и они бы теперь имели пропитание, которого ныне компания лишает их, потому что они работать не могут, будучи стары и хворы». Управляющий Кадьяком мещанин Патарогин подтвердил, что обвинения в основном справедливы, но начисто отрицал случаи побоев. Примерно такого же рода жалобы были и в Ново-Архангельске: заставляют много работать и мало платят, посылают насильно работать туда, куда промышленные не хотят идти, и так далее. Донося обо всем этом правительству, Головнин доложил подробно, что сделано им конкретно по жалобам, и добавил, что вступивший в управление Гагемейстер понемногу начал выправлять положение.

В письме директорам Российско-Американской компании Головнин напомнил им об истории открытия Алеутских островов и Аляски, о бесспорном приоритете России: «На обладание островами Северо-восточного океана и Северозападным берегом Америки Россия имеет неоспоримое право, как по первенству открытия, так и по праву первоначального занятия, ибо одно открытие земель без действительного занятия по всеобще признанным правилам не составляет обладания и есть ничто...

Русские не только что обрели и заняли сей край, они и описали многия места онаго подробнее и вернее других, и если бы журналы наших мореплавателей не сгнили в архивах, а были исправлены, сличены один с другим, приведены в исторический порядок и напечатаны, тогда вышеупомянутым мореплавателям (Куку, Ванкуверу и другим.— А. А.), начиная от мыса Св. Илии к северу, не осталось бы другаго делать, как только определить долготы разных мест астрономическими наблюдениями, чего наши мореплаватели не имели способа сделать...

Прежние наши мореплаватели не для собственного своего честолюбия служили, а для пользы Отечества и потому об открытиях своих представляли журналы и описи правительству, а свету ничего не сообщали; правительство же тех времен, по примеру ишпанцев, все держало в тайне и тем лишало славы своих мореплавателей».

Перейдя затем к недостаткам, Головнин высказал директорам все откровенно и подробно, отметив, что эти нарекания бросают тень на Российско-Американскую компанию. Он рассказал директорам, как грабят компанию американские китобои, и привел пример: встреченные им во время плавания старые его знакомые рассказывали, что одни из них за два лета выменял на территории Русской Америки 3500 бобров, а другой за одно лето — 1000. Он сообщил, что «каждое лето по 10, по 15 американских судов и даже иногда более, разъезжают по проливам наших областей и выменивают бобров и других зверей, снабжая притом диких ко вреду и гибели колоний ружьями и всякаго рода амунициею». Головнин советует Главному правлению компании серьезно подумать об обороне, просить правительство о защите, напоминает о том, что, когда испанцы намеревались помешать основанию форта Росс, они сами не имели на эти места никаких прав.

Он с горечью указывал руководителям компании, что китобои и американские купцы «уже с вами не делятся, а грабят вас! Сверх того все русские и алеуты, умерщвленные дикими американцами (имеются в виду индейцы. — А. А.), убиты порохом и пулями просвещенных (подчеркнуто Головниным.—А. А.) американцев».

В. М. Головнин счел своим долгом обратиться с письмом к новому генерал-губернатору Сибири, известному реформатору М. М. Сперанскому. В письме к нему 20 января 1820 года он сообщал: узнав о том, что его записка правительству не переслана Сперанскому, он решил не только отправить ее, но и снабдить частным письмом.

Отметив, что в удаленных областях очень многое зависит от человека, облеченного всей полнотой власти, Головнин написал: «Вашему высокопревосходительству лучше моего известно, что часто, в столице — в Сенате — пред оком самого государя, люди с познаниями, с сведениями законов, с умом, по нескольку лет ищут правосудия и не находят, то безграмотные, полудикие могут ли надеяться сыскать оное, будучи в десяти тысячах верстах от ближняго к ним губернскаго города, с коим разделены они степями, горами, и океаном? Из сего следует, что участь их зависит совершенно от поставленнаго над ними начальника; но как в выборе его можно обмануться, то чтобы не совсем предать несчастных жертв политики его полной воле и произволу, можно, мне кажется, принять меры к ограничению его власти и открыть угнетенным доступ к правосудию».

Головнин рекомендует Сперанскому обязать Главного правителя хотя бы в два года раз лично объезжать все компанейские селения, каждые три года посылать из России «военное судно для обозрения состояния жителей», поставить под контроль министра все распоряжения Главного правления Российско-Американской компании до того, как они будут переданы для исполнения Главному правителю в Русской Америке, обязать Главного правителя вести метрические книги местных жителей, «ибо теперь одним из первых преступлений, компанейскому правлению приписываемых, главное есть изстребление алеут на трудных и опасных работах» и, наконец, «обязать компанию во всех ея, по крайней мере, главных селениях, иметь аптеки и лекарей, чего доселе нет еще и никогда там не бывало!».

В то время, когда обсуждался вопрос о продлении срока привилегий Российско-Американской компании, Головнин еще не высказывался совершенно откровенно против компании. Сделал это он несколько позже. Как известно, привилегии компании кончились 8 июля 1819 года, а новые были введены только 14 сентября 1821 года. Конечно же, доклады Гагемейстера и Головнина сыграли в этом вопросе едва ли не решающую роль. В указе царя о даче вторых привилегий говорилось следующее: «Состоящая под покровительством нашим Российско-Американская компания, пользуясь всемилостивейше дарованными ей в 1799 году привилегиями, оправдала в полной мере ожидание наше, распространяя успехи мореплавания, расширяя общеполезную торговлю империи, и принося значительные выгоды непосредственным участникам в оной. По уважению сего, желая продолжить и упрочить ея существование, возобновляем дарованные ей привилегии с нужными дополнениями и переменами, от сего времени впредь на двадцать лет...».

В новых привилегиях в основном повторялись те условия, которые были даны и в первых, расширялась лишь сфера деятельности компании на Курильские острова и устанавливались более четкие границы территории, находящейся под юрисдикцией Российско-Американской компании. Это оговорено было в пункте втором: «Пользоваться на принадлежащих из давних времен России берегах Северо-Западной Америки, начиная от Северного мыса острова Ванкувера под 51° северной широты до Берингова пролива и далее, также на всех островах как, принадлежащих к сему берегу, так и на прочих, находящихся между сим и восточным берегом Сибири, а равно и на тех из Курильских, где компания имела промыслы до южного мыса острова Урупа под 45° 50', всеми промыслами звериными и рыболовными, исключительно от всех прочих Российских и иностранных подданных».

Другими пунктами компании дозволялось заводить новые селения (п. 5), принимать на службу людей всякого состояния (свободных и не-подозрительных) и выдавать им паспорт па срок до семи лет (п. 10) и так далее. Иными словами, замечания В. М. Головнина и пожелания Л. А. Гагемейстера нашли отражение в новых привилегиях компании и в правилах ее.

Тем временем С. И. Яновский осенью 1819 года совершил плавание по владениям компании и осмотрел острова Прибылова, Упалашку, Кадьяк. Ему первому из морских правителей пришлось на практике про-

водить новые указания Главного правления компании. Положение осложнялось тем, что старые привилегии кончились, а новые получены еще не были. Непривычным был также новый принцип оплаты труда промышленников— не по паям, а в виде постоянного жалованья. Пришлось вникать и в исправление ошибок своего знаменитого тестя в свете головнинской ревизии и указаний Гагемейстера.

11 октября 1820 года на якорь у Ново-Архангельска стал корабль «Бородино». Там уже были в это время шлюпы «Открытие» и «Благонамеренный». Переход «Бородина», доставившего продовольствие и снаряжение в Русскую Америку, был одним из самых неудачных в истории русских кругосветных плаваний. Несмотря на меры, принимаемые 3. И. Понафидиным, во все время плавания было много больных, до прихода в Русскую Америку умерло 6 человек, и в числе их корабельный врач Карл Шпингельберг. На «Бородине» среди пассажиров, отправлявшихся из Русской Америки в Петербург, был и .будущий исследователь Аляски Александр Филиппович Кашеваров, креол, отец которого Филипп Артамонович Кашеваров был крепостным курского купца Голикова, а в Русской Америке из-за своей грамотности стал учителем. Сын его Александр учился в Штурманском училище.

В эти годы в Русскую Америку прибыли в 1817 году на судне «Финляндия» в числе других промышленников иркутский крестьянин Кондратий Глазунов, тобольский ямщик Федор Колмаков, тюменский ямщик Иван Архимандритов, иркутский мещанин Александр Лосев, ставшие вскоре путешественниками и исследователями Аляски. В 1818—1820 годах кораблями и судами компании командовали лейтенант Александр Францевич де Ливрон, штурманы Адольф Этолин, Карл Шмидт, Иван Михайлович Демидов, мореходы Андрей Ильич Климовский, Иван Алексеевич Чернов, боцман Николай Пальянов и другие.

Очень нужным и знающим помощником Яновского зарекомендовал себя Кирилл Тимофеевич Хлебников. На его плечи легли все заботы по торговым операциям, связям с местными конторами, с иностранными купцами, связям с фортом Росс и с Калифорнией. В 1820 году на бриге «Ильмень» он попал в кораблекрушение. Бриг сел на мель при входе в бухту у мыса Барро де Арена у берегов Нового Альбиона. Вскоре корабль разбило, экипаж и пассажиры выбрались па берег, все спаслись— был июль.

В В. Крамер и А.И.Северин доносили правительству 20 декабря 1820 года о состоянии Русской Америки: «Последние из новоархангельского порта известия (действительно последние: они отправлены с шлюпом «Константин» из Ново-Архангельска 10 мая 1820 года и доставлены в Охотск 10 августа того же года.— А. А.) заключают в себе между прочим следующее: что во всех колониях состоит благополучно. Все оныя, в минувшем гогу осматривал и ревизовал ход дела лично управляющий оными флота лейтенант Яновский, плавая от Ситхи до островов Павла и Георгия, лежащих на севере в Беринговом проливе».

Сообщая различные случаи и происшествия в Русской компании, Крамер и Северин передали известие о плавании в 1819 году брига «Константин» под управлением морехода Пометилова для подробной описи островов, заливов и рек, а годом раньше была организована экспедиция на байдарах «для разведывания приморских берегов и внутренности Америки к северу от полуострова Аляски» под руководством служащего компании Петра Корсаковского. В ходе исследовательских работ «экипаж вышеупомянутого судна Константина, видяся с индейцами,

куст-куханцами называемыми, узнал от них, что далее их жилища к северу на двух довольно больших островах обитает народ, лицем белой и с бородами. Они показывали как тот парод молится по нашему, а полученный от них вещи: медной колокольчик, якутская кальма (большой нож с длинною деревянною рукояткою для убивания медведей), чукотское копье и штучка от часов с вероятностью доказывают, что тот белой бородатой народ есть наши соотечественники, может быть потомки тех самых зверопромышленников, кои в 1648 году предприняли под руководством холмогорца Федота Алексеева...».

Между прочим, Пометилов привез с собой двух индейцев. Они подтвердили все сказанное Яновскому и тот распорядился организовать специальную экспедицию под начальством морехода Бенземана. Затем подобное же задание дано было Хромченко и Этолину.

По-прежнему оставляли желать лучшего отношения с Калифорнией, с испанскими властями, подтверждением чему стал рассказ кадьякца Кыхляя, который в 1815 году был захвачен испанцами в плен, затем возвратился в форт Росс, а оттуда уже в 1819 году вернулся в Ново-Архангельск. Он был в 1815 году в составе промышленной партии из 15 человек под начальством служилого Тарасова, промышлявшей на острове Ильмене, никому не принадлежавшем. Промыслы были плохие, и Тарасов решил перейти на соседние острова Санта-Розе и Екатерина. Во время перехода их отнесло течением к берегу Калифорнии, где у мыса Петра они были задержаны испанскими солдатами и препровождены в миссию Сан-Педро. Все были связаны, «многих изувечили обнаженными саблями, одному же кадьякскому островитянину по имени Чунагнаку разрубили голову; а между тем их собственность и все компанейский промысловый товары разграбили».

В миссии всем предложили принять католичество. Конечно, все отказались. Тогда Тарасов и кадьякцы, за исключением Кыхляя и полуживого Чунагнака, были переведены в миссию Сан-Барбара. Оставшиеся два кадьякца были переведены в тюрьму вместе с индейцами, где их несколько дней содержали без еды и воды. Затем снова повторили предложение о принятии католичества и снова получили отказ. А дальше произошло вот что: «На рассвете духовная особа приближается к тюрьм в сопровождении индейцев, и по выводе из оной пленных велит индейцам составить около них круг. Тогда приказывает обрезать у вышереченного Чунагнака на обеих руках пальцы по суставам, а потом и самыя руки по двум суставам же, а наконец, не довольствуясь сим тиранством, велит вскрыть ему внутренность. Мучимый таким образом Чунагнак при сей последней операции испускает свой дух». Такая же казнь ожидала и Кыхляя. Но «священная особа» получила в это время какую-то бумагу и потому Кыхляя отвели снова в тюрьму, а его несчастного товарища закопали в землю. В тюрьме были и другие кадьякцы, ранее захваченные в плен. Их всех выводили на работу. С одним из товарищей Кыхляй сумел на захваченной байдарке убежать. В пути товарищ умер, а Кыхляя приметили моряки брига «Ильмень» и спасли.

Сообщая обо всем этом, Крамер и Северин обратили в послании внимание царя на то, что «сие происшествие есть одно из многих других» хотя не столько разительных, но также безчеловечных поступков гиспанцев с русскими промышленниками. Многие, бывшие у них прежде в плену, до того изнурены работами и так изувечены побоями, что по гроб будут чувствовать следствия оных. А что претерпевают от них бедные индейцы, того и вообразить нельзя без сердечного содрогания. Их не только не считают людьми, по поставляют даже ниже скотов. Первое удовольствие гиспанца состоит в том, чтобы бить невинного индейца,, и сими побоями хвалиться пред соотечественниками».

Но не только с пленными так обращались испанцы. Они разбойничали и на море. В этом же документе приводится следующий факт. В июне 1819 года недалеко от Ситхи в море была замечена шхуна Когда лоцман па баркасе подошел к ней, то выяснилось, что на шхуне нет ни одного европейца — лишь семь сандвичан. Они заявили, что «Бушард капитан гиспанских инсургентских фрегатов Аргентина и Санта-Роза взял их на оные в матросы с Сандвичевых островов. Сии фрегаты пошли оттоль прямо в Новую Калифорнию и выжгли там порты Монтерей — местопребывание губернатора и С.Франциско, потом заходили к острову Сересу, и возвратившись опять в Монтерей, застали там сию шкуну и взяли оную в плен. По построению и отделке ея, она не гишпанская; бывший же на ней капитан и гиспанцы ушли на берег. На сию шкуну были помещены трое европейцев и означенные сандвичане для отвода ея в какой-либо инсургентский порт, но на фрегатах вспыхнуло возмущение. Капитан Бушард и другие офицеры были убиты, некоторые же из них спаслись бегством на берег. Бунтовщики выбрали новых капитанов. Тогда европейцы, находившиеся на шкуне, поехали на фрегаты, забрав с собою из груза все, что могли взять, а сандвичанам приказали следовать за фрегатом».

Фрегаты вышли в море, шхуна за ними, а затем сандвичане одумались и решили плыть на Сандвичевы острова, где хотели подарить шхуну своему королю Тамеамеа, но, так как моряки они были неопытные, то и попали вместо Сандвичевых островов после восьмидесятидвухдневного плавания в Ситху…

Вообще положение в Россе и его отношения с правителями Калифорнии были сложными. Несмотря на все меры, принимаемые со стороны русских властей, не всегда удавалось с ними договориться. В 1817 году Гагемейстер на «Кутузове» вывез из Калифорнии 1 396 пудов пшеницы, 995 пудов ячменя, по 200 пудов гороха и бобов и 144 пуда соли, а с другой стороны, как видно из только что приведенных примеров, возможны были случаи насилия и разбоя. Правление Российско-Американской компании неоднократно просило правительство о принятии более твердых мер к защите русских владений в Калифорнии.

В донесении министру иностранных дел К. В. Нессельроде 29 января 1820 года за № 99 правление писало, что «Компания заняла в Новом Альбионе место для основания крепости и селения Росс с высочайшего дозволения, объявленного компании через государственного канцлера со всемилостивейшим обещанием во всяком случае оказывать компании защиту. Ясно, следовательно, что русское правительство нисколько не сомневалось в праве своем занять никем не занятые земли. А что дело шло не о временном каком занятии, как иногда бывает при промысловых операциях, ясно было из характера заселения, которое предназначалось для земледелия, успех которого мог бы обеспечиваться только прочною оседлостью».

Не всегда гладко шли дела и с американцами В 1818 году Кускову предписанием Баранова 28 января за № 24 было предложено воздержаться от сношений с американцами: «Нам должно служить законом не заводить с ними связей, в коих обыкновенно нас обсчитывают».

Несмотря на то, что на месте, в Русской Америке, очень хорошо была заметна та польза, которою приносил форт Росс, в Петербурге отношение к его возникновению и существованию постепенно менялось В январе 1820 года Главное правление Российско-Американской компании доносило К- В Нессельроде: «Хотя употребленный на заведение сей оседлости (форт Росс.— А. А.) немаловажный капитал не возвратился компании пользами от него ожидаемыми по краткости времени, и потому, что у компании нет еще таких людей, кои бы там поселились прочно с семействами и обзавелись домами и землею, имея их в неотъемлемой собственности, плоды трудов своих передавали бы компании, но при всем том испанское правительство Новой Калифорнии настоятельно требует уничтожения той оседлости и удаления русских людей, почитая землю под оною занятую и даже все берега Новаго Альбиона принадлежащими испанской короне по первооткрытию Америки Колумбом и, может быть, до сих пор, употребило бы уже насильственныя меры, ежели бы в состоянии было оныя произвесть. При сем порядке вещей Российско-Американская компания охотно желала бы уничтожить оную оседлость, зависть или боязнь в гишпанцах порождающую и никогда бы более не мыслила искать другого места на берегах альбионских, ежели бы она могла потерю той оседлости заменить постоянною торговлею с Новою Калифорниею, в которую допуск иностранцам по колониальному праву, а более, чтоб не выказать удивительной беспечности и слабости управления, недозволен».

Итак, Главное правление Российско-Американской компании скрепя сердце, стараясь не прекословить К- В. Нессельроде, заявляло о своей готовности отказаться от форта Росс уже в 1820 году. А форт Росс с каждым днем рос и укреплял свои позиции. Этому, конечно, помогало то обстоятельство, что во главе его стояли такие люди, как И. А. Кусков, В. И. Шелихов, А. Г. Ротчев и другие. Благодаря форту Росс Русская Америка с основания и до 1820 года вывезла из Калифорнии 8127 фанег пшеницы, 1458 фанег гороха и бобов, 1 192 фанеги ячменя, 1 135 ароб муки, 3200 ароб сала, 1 354 аробы мяса.

Активная торговля продолжалась и при следующем правителе Русской Америки Матвее Ивановиче Муравьеве, служившем на «Камчатке» во время ее пребывания в Русской Америке и потому хорошо знакомом с состоянием дел. В 1823 году на бригах «Волга» и «Булдаков» было доставлено в Ново-Архапгельск 1 265 фанег пшеницы, 170 фанег гороху и бобов, 200 фанег ячменя, 250 ароб сала. В 1824 году вывезено из Калифорнии с помощью форта Росс на бриге «Байкал» 1 800 фанег хлеба, более 800 фанег сахарного песку и много других товаров, а на бриге «Булдаков» до 2000 фанег пшеницы. С 1817 года по 1824 год на верфях форта Росс было построено четыре брига

К сожалению, политика царского правительства, политика уступок на Американском материке, шедшая вразрез с интересами Российско-Американской компании и с мнением широкой общественности, медленно, но верно вела к снижению роли форта Росс в жизни Русской Америки. Но пока до продажи его было еще далеко. Наоборот, царское правительство, учитывая интересы компании, с одной стороны, и отношения с Северо-Американскими Штатами — с другой, пошло на половинчатое соглашение с американским правительством, которым надеялось удовлетворить его требования и хоть как-то отрегулировать пограничные вопросы в Северной Америке и в северной части Тихого океана.

Перед тем как принять решение, была дана возможность высказать свою точку зрения лицам, причастным к компании. И вот тут-то и выступил снова В. М. Головнин. В докладе морскому министру в 1824 году он подробно изложил историю Российско-Американской компании, резко критиковал Шелихова, Баранова, Резанова, их политическую направленность, экономическую деятельность и сделал далеко идущие выводы.

1. «Компания акционерам своим не доставляет никакой пользы, а еще делает убыток не от стечения непредвиденных или несчастных обстоятельств, но от неосновательных предприятий и худо обдуманных поступков правителей ея дел, с одной стороны, а с другой,— от самого правительства...»

2. «Обширныя области, приобретенныя компаниею для России, только на картах к ней приложены одноцветною краскою и могут занимать одних лишь детей в школах, учащихся географии, или недорослей из министерств, вовсе географии не знающих; на самом же деле сии области всякая Европейская держава может отнять у нас без больших трудов и издержек, когда только пожелает оных...»

Отметив далее, что Русская Америка и деятельность Российско-Американской компании совершенно бесполезны для русского общества и для частных лиц, что духовенство и то в Русской Америке погрязло в разврате, Головнин окончательно изрек: «Следовательно, из всего мною лишь теперь сказанного ясно видно, что мнимое приобретение дикой безплодной страны вовсе для государства бесполезно, ибо если бы компания и не заводила бы в ней своих заселений, то и тогда она столько же принадлежала бы России, как и теперь, ибо европейские державы также мало расположены обладать оною, как и Новою Землею или Шпицбергеном».

Трудно представить себе, чтобы выдающийся русский мореплаватель и государственный деятель мог написать такое. К счастью, нашлись и другие люди, и их было большинство, которые смотрели более дальновидно и отзывались куда более уважительно о русских мореходах, промышленниках и мореплавателях. Как бы перекликаясь с Головниным, другой заслуженный русский моряк адмирал Н. С. Мордвинов писал Нессельроде в феврале 1824 года: «Сколь бы не являлась в настоящее время малополезность в пространном обладании дикой землей, но мы не можем забыть уступки, сделанной Россией китайцам, предела, от Яблоневых гор до реки Амура лежащего. Во время сея уступки мы довольствовались великим пространством Сибири, презрели дикость уступаемых земель, но ныне болезнуем, что Амур, единая из Сибири текущая река в открытое для плавания море, не течет уже в пределах наших и сич великие потери возвратить не можем».

Правительство не могло не прислушаться к высказываниям подобного рода, хотя мнение Головнина, видимо, было больше по душе Александру I и канцлеру Нессельроде. Поэтому и существовала такая половинчатость в договорах с США и Англией. Мнение Головнина возобладало потом, через несколько десятков лет, а сейчас царское правительство, идя навстречу домогательствам американцев, заключило с ними 5 (17) апреля 1824 года конвенцию «о непоколебимом сохранении состоящей между ими дружественной связи».

Статья I конвенции гласит: «Постановляется с общаго согласия, что во всех частях Великаго океана... граждане или обоюдные высоких договаривающихся сторон подданные могут пользоваться безпрепятственно и с полною свободою мореплаванием, производством рыбной ловли и правом приставать к берегам в таких местах, которые еще не заняты,, для торговли с природными тамошними жителями».

Статья III устанавливала границу между странами — 54° 40’; к северу от этой параллели американцы не могли строить никаких селений, то же относилось и к русским — южнее этой параллели. Интересно отметить, что до этой конвенции побережье от 42° до 54° 40' по договору от 1818 года находилось в совместном владении Соединенных Штатов и Великобритании. Интересно также, что в конвенции ни слова не говорилось о форте Росс.

Но вот статья IV находилась в некотором противоречии со статьей II, которая запрещала приставать русским к американским селениям и американцам к русским селениям без предварительного на то разрешения. А в статье IV говорилось следующее: «Разумеется, однакоже, что в продолжении десяти лет, считая со дня подписания сей конвенции, кораблям обеих держав или таковым же принадлежащим гражданам или обоюдным их подданным будет позволено взаимно заходить без малейшаго вмешательства во все внутренние моря, заливы, гавани и бухты, находящиеся на берегу, в предыдущей статье обозначенном, для производства там рыбной ловли и торговли с природными жителями той страны».

На запрос адмирала Н. С. Мордвинова, почему нарушены в конвенции права Российско-Американской компании, данные ей привилегиями, министерство иностранных дел ответило, что это сделано умышленно, чтобы не обострять отношений с американцами, ибо они раньше заходили в наши селения и ловили рыбу в наших водах и будут продолжать делать это и что в течение десяти лет их приучат не делать этого, а затем запретят окончательно.

Через год, 16 (28) февраля 1825 года, в Петербурге была заключена конвенция с Великобританией «о взаимных выгодах, относящихся до торговли, мореплавания и рыбных промыслов на Тихом океане и до границ обоюдных владений их на Северо-западном берегу Америки». Первые две статьи конвенции аналогичны статьям конвенции, заключенной-с Соединенными Штатами Америки, а III статья устанавливает границы: «Черта разграничения между владениями высоких договаривающихся сторон по берегу твердой земли и по островам Северо-западной Америки будет проведена следующим образом. Начиная с самой южной точки острова, именуемого Принц Валлийский, каковая точка находится под 54-м градусом 40 минутами северной широты и между 131 и 133 градусами западной долготы (считая от Гринвичского меридиана), вышесказанная черта протянется к северу вдоль по проливу, называемому Портландский канал до той точки твердой земли, где она касается 56 градуса северной широты. Отсюда черта разграничения последует по хребту гор, простирающихся в параллельном направлении с берегом до точки пресечения на 141 градусе западной долготы (от того же меридиана) и, наконец от сей точки пресечения та же меридианальная линия 141 градуса составит в своем продолжении до Ледовитого моря, границу между российскими и великобританскими владениями на твердой земле Северо-западной Америки». Статья IV оговаривала принадлежность всего острова Принца Валлийского России, а граница от 56° северной широты до точки пересечения берега с 141-м меридианом идет параллельно горам в 10 милях от моря.

Статья VI 'конвенции так же, как и в случае с США, давала лазейку англичанам для вмешательства во внутренние дела компании. Эта статья сформулирована таким образом: «Разумеется, что подданные его великобританского величества на пути своем, с которой бы стороны то ни было, как от океана, так и с твердой земли, навсегда будут пользоваться правом плавать свободно и без всякого помешательства по всем рекам и речкам, кои протекая в Тихий океан, пересекают черту разграничения на прибрежном краю, обозначенном в III статье сей конвенции» .

Мы нашли интересный документ, который направило Главное правление Российско-Американской компании 17 февраля 1825 года министру финансов Е, Ф. Канкрину по поводу границ компании с Англией. Из письма видно, что в Главном правлении не знали об уже заключенной конвенции; знали лишь, что такие переговоры ведутся. Вот текст этого письма.

«С одобрения Совета, высочайше утвержденная при Российско-Американской компании Главное Правление оной имеет честь представить вашему высокопревосходительству, что колониальному начальству предписывается устраивать крепости на северо-западном берегу Америки по Медной реке, от морского берега внутрь земли; по чему Правление Компании долгом поставляет обратиться к в. высоко-ву с покорнейшей просьбой, сообщить о сем министру иностранных дел, дабы при переговорах с Великобританским кабинетом, оно обратило внимание на сей предмет.

Известно, что англичане уже распространили свои приобретения до самого хребта Каменных гор, что необходимо для прочного существования ея. чему уже сделано начало и чего она, без сомнения, достигнет, если не будет иметь опасного совместничества; но как компания не имеет столь обширных средств, ибо не может войти в противоборство с Англинским правительством, которое в сем деле содействует, то дабы правительство англинской не присваивало себе страны, лежащей по сю сторону гор, Гл. Пр. компании осмеливается заметить, что Каменныя горы могут и должны быть в тамошнем крае границей обеих держав. Взаимные пользы, справедливость и самая природа того требует».

Это письмо, подписанное директорами А. Севериным и И.Прокофьевым и правителем канцелярии К. Ф. Рылеевым, Канкрин в копии переслал канцлеру К.В. Нессельроде, который, видимо, так доложил обо всем царю, что имел после доклада все основания наложить 4 марта 1825 года на справедливом документе несправедливую и высокомерную резолюцию «Получено от его величества лично, с высочайшим повелением предписать компании, чтобы она тотчас отменила построение крепостцов, а буде сделано уже распоряжение, послала бы об отмене нарочного, притом заметить компании, что самое требование сие не соответствует ни обстоятельствам тамошнего края, ни же правам, компании предоставленным; сверх того призвав директоров, сделать им строжайший выговор за неприличность как самого предложения, так и выражений, с тем, чтобы они беспрекословно повиновались распоряжениям и видам правительственным, не выходя из границ купеческого сословия». Негативное отношение правительства к любому мало-мальски самостоятельному шагу Российско-Американской компании, к сожалению, не только не ослабевало с годами, а все более увеличивалось.

Заключение Россией конвенций с США и Великобршанией вызвало резкую критику со стороны широкой общественности. Особенно резко выступил Д. И Завалишин. В статье «О запрещении американским гражданам посещать северо-западные берега Северной Америки» он заявил: «Одно только может доставить безопасность Ситхе — совершенное удаление граждан Соединенных Штатов от берегов сих. В противном случае, думаю, для Российско-Американской компании выгоднее будет совершенно оставить сию крепость». Не менее острой критике подверглось и русско-английское соглашение, особенно шестой пункт конвенции, о которой Завалишин сказал, что она «делает бесполезным обладание материком. Дозволяя иностранцам всегдашнее свободное плавание по рекам, оно делает их настоящими властелинами земли, оставляя нам одно пустое ими обладание».

Значение заключенных конвенций для судьбы Русской Америки было весьма значительным. Русское правительство этими актами показало, что оно не намерено считаться с мнением Главного правления Российско-Американской компании, показало, что по существу от купеческой компании ничего не осталось. Если со сменой Баранова и приходом к власти в Русской Америке военно-морских офицеров практически кончилась независимость компании в решении политических вопросов, то с передачей ее в непосредственное подчинение министерства внутренних дел ставилась под контроль и финансовая деятельность компании.

В Главном правлении Российско-Американской компании в Петербурге с каждым годом чувствовалось уменьшение купеческой прослойки. М М. Булдакова, умершего в 1827 году, еще в 1824 году заменил Н. И. Кусов, появились в 20-х и 30-х годах представители чиновничьего аппарата и адмиралы: Г. Г. Политковский, затем В. Г. Политковский, Г. И. Радинг. В.М.Головнин, Г. А. Сарычев, Н. С. Мордвинов, М. И Муравьев, Ф. П. Врангель и другие, что позволило правительству полностью осуществлять контроль над коммерческой деятельностью компании. Факт заключения двух конвенций предоставлял возможность американцам и англичанам беспрепятственно торговать на заселенной русскими территории компании, а это означало, «что компания лишалась каких бы то ни было перспектив расширения своей деятельности даже в пределах формально принадлежавшей ей территории. Неожиданно для себя Российско-Американская компания сталкивалась на собственной же территории с сильным и предприимчивым конкурентом» . Это было началом конца Русской Америки, хотя в конвенциях впервые в международном масштабе было отмечено, что Россия владеет не только Алеутскими островами, но также и определенной территорией на Американском континенте.

Несмотря на значительную поддержку, которую Русская Америка получала от торговли с Калифорнией, проходившей через форт Росс, все же основная масса снаряжения и продовольствия шла по-прежнему из Кронштадта морским путем Это вызывалось еще и тем, что в двадцатых годах в Калифорнии создалась острая политическая обстановка. Политика России в этом районе переплеталась с политикой США, Мексики, Испании и Англии.

Форт Росс был основан русскими 30 августа 1812 года, а несколько ранее, 8(20) июля 1812 года между Испанией и Россией был заключен договор о дружбе и согласии. Представители местной администрации, в Калифорнии в частности, не сразу узнали об этом договоре и поэтому потребовали уничтожения форта Росс. А затем и официальный представитель Испании министр иностранных дел Бермудес в 1817 году заявил о том же. Но дело дальше не пошло, так как выяснилось, что русские не ставят вопрос о всей Калифорнии, а желают только через форт Росс торговать с ней. В этом же 1817 году вожди индейских племен официально уступили русским территорию под форт Росс — об этом имелся особый документ.

В феврале 1819 года между Испанией и США был заключен договор, по которому граница между ними проходила по 42-й параллели, и, следовательно, Калифорния становилась испанской. Но в 1820 году произошли революционные события в Испании, а затем Мексика стала независимым государством. Калифорния вошла в состав Мексики. Это были годы, когда там оказался будущий декабрист, просившийся служить в Российско-Американской компании, но не отпущенный царем, Дмитрий Иринархович Завалишин. Он прибыл туда в составе экипажа корабля «Крейсер». Страстный патриот, он вел переговоры с представителями администрации Калифорнии, рассказывая о несуществующем ордене, под покровительством которого Калифорния могла бы обрести независимость, отделиться от Мексики. А став независимой, Калифорния, по мнению Завалишина, неизбежно искала бы покровительства России. Но ничего подобного не произошло, а торговля с Калифорнией ухудшилась. Ухудшилась она еще и потому, особенно в 1826—1827 годах, что иностранные суда пользовались там большим вниманием из-за того, что они имели возможность продавать свои товары дешевле, чем компания. Вот и приходилось по-прежнему завозить все основные грузы из Кронштадта. А ф. П. Врангель, будучи правителем Русской Америки, в начале 30-х годов припугнул калифорнийские власти тем, что не будет присылать туда свои корабли за хлебом, а будет покупать его в Чили. Дипломатический хот; этот был удачным и помог

В 1821 году Российско-Американская компания отправила в Русскую Америку бриг «Рюрик», на котором совершил кругосветное плавание в 1815—1818 годах О. Е. Коцебу под командованием штурмана Ефима Алексеевича Клочкова, и корабль «Елизавета», которым командовал штурман Иван Михайлович Кислаковский. Оба капитана уже совершили кругосветные плавания — первый на «Неве», а второй на «Кутузове». В отличие от других кругосветных плаваний на обоих кораблях не было морских офицеров. Наряду с экипажем на них шла партия промышленников в Русскую Америку, сопровождавшая большое количество товаров. Значительные повреждения не были устранены и после ремонта. Поэтому пришлось у мыса Доброй Надежды «Елизавету» продать, грузы перенести па «Рюрик», часть их продать, а команде во главе с Кислаковским возвращаться в Россию, «Рюрик» же благополучно прибыл в Ново-Архангельск 7 ноября 1822 года. Здесь он остался в распоряжении М. И. Муравьева

В 1823 году Главное правление, решив, что в Русской Америке достаточно всего привезенного на «Бородине», «Кутузове» и «Рюрике», не отправило туда очередного корабля. Известие об этом вызвало панику в Русской Америке, так как там лучше знали, что у них есть. М. И. Муравьев снарядил бриг «Головнин», на котором послал к Сандвичевым островам А. Ф. Этолина. Последний прекрасно справился с задачей и не только привез из Калифорнии 1 900 фанег пшеницы, но и купил бриг «Араб» со всем вооружением и товарами По прибытии в Ново-Архангельск «Араба» переименовали в «Байкал».

«Елена» же, предназначавшаяся для плавания в 1823 году, вышла из Кронштадта 31 июля 1824 года под командованием лейтенанта Петра Егоровича Чистякова с обычным грузом, предназначенным для Русской Америки. Среди офицеров были лейтенанты Балк, Шишмарев, Стодольский, штурманы Родионов, Кристеркин, Яковлев, врач Сахаров, комиссионер Северин и 40 человек команды. 29 июля 1825 года «Елена» стала на якорь у Ново-Архангельска.

В этом году произошла смена правителей Русской Америки. П. Е. Чистяков вступил в должность Главного правителя Русской Америки, а сдавший эти обязанности М. И. Муравьев принял корабль «Елена». На этом корабле он и перешел в Кронштадт (с 4 ноября 1825 года по 1 сентября 1826 года), привезя туда мехов на 150 тысяч рублей и около 10 тысяч пудов сахару, закупленного в Бразилии по пути домой.

Мы рассказываем здесь о тех кораблях, которые приходили в Ново-Архангельск из Кронштадта под флагом Российско-Американской компании, то есть которые снаряжала компания. Но в это же время из Кронштадта выходили корабли под Андреевским флагом — военные корабли русского военно-морского флота. Они уходили в кругосветные плавания с различными задачами исследовательского характера, но редкий из них миновал Русскую Америку. И, несомненно, с каждым из таких военных кораблей посылалось самое необходимое для поселенцев, для жителей Русской Америки.

После плаваний В. М. Головнина на «Камчатке» и раньше на «Диане» под военным флагом в воды Тихого океана в 1819 году отправилась экспедиция, состоявшая из двух кораблей «Открытие» и «Благонамеренный» под командованием соответственно Михаила Николаевича Васильева и Глеба Семеновича Шишмарева. Дважды шлюпы побывали в Ново-Архангельске (1820 и 1821 годы), доставив в Русскую Америку около 2000 пудов грузов и разборный баркас. Плававший в 1815—1818 годах в водах Северной Америки шлюп «Рюрик» под командованием О. Е. Коцебу в Ново-Архангельск не заходил. В 1821—1824 годах кругосветное плавание совершил шлюп «Аполлон» под командованием Иринарха Степановича Тулубьева, а после его смерти 1 марта 1822 года в Рио-де-Жанейро — Степана Петровича Хрущева. Этот шлюп также нес охрану поселений и промыслов Российско-Американской компании довезя пушнины на 1200000 рублей. А 26 августа 1831 года В. С. Хромченко, командуя военным транспортом «Америка» с грузами для Русской Америки, вышел во второе самостоятельное плавание. Прибыл в Ново-Архангельск 8 октября 1832 года и простоял там до 20 ноября, возвратившись в Кронштадт 13 сентября 1833 года. «Америка» совершила новое плавание в Русскую Америку в 1834—1836 годах под командованием Ивана Ивановича Шанца.

В 1835 году 5 августа в Русскую Америку отправилось судно «Елена», снаряженное Российско-Американской компанией под командованием Михаила Дмитриевича Тебенькова. На судне были доставлены 16 апреля 1836 года медь, железо, различные машины, орудия для компании. «Елена» была оставлена для службы в компании, остались служить в ней и некоторые офицеры «Елены» — Ростислав Григорьевич Машин, Александр Антонович Халезов, лейтенант Мурашов, комиссионер Александр Гаврилович Ротчев (1813—1873), ставший вскоре правителем форта Росс, комиссионер П. С. Костромитинов. На «Елене» были также доставлены 15 промышленников.

В Русской же Америке жизнь шла своим чередом. С каждым годом в Ново-Архангельске появлялось что-либо новое. Чистяков выстроил новый дом для правителя, возводилась новая пристань, построен был двухэтажный дом, в котором размещались офицеры компании, здесь же была контора, госпиталь, аптека, уделялось большое внимание обороне города, строились новые батареи. Население города в 1826 году составляло 813 человек, из которых 309 было русских, остальные креолы. С 1815 года в Ново-Архангельске была церковь, была она и на Кадьяке, а в 1823 году в Уналашке появился молодой священник Иоанн Евсеевич Вениаминов (в миру Иван Евсеевич Попов) —будущий епископ Иннокентий Вениаминов, ученый и исследователь Алеутских островов.

Городскую библиотеку пополняли офицеры, приходившие на кораблях и судах. В ней было полторы тысячи книг на русском, французском и английском языках. В Русской Америке существовали четыре школы для мальчиков и столько же для девочек.

Большое внимание уделялось строительству флота. Чистяков купил у иностранцев бот «Чичагов» водоизмещением в 150 тонн, строились в 1827 году палубные боты «Уналашка», «Бобр», «Сивуч», «Карлук», «Алеут», а в 1829 году — трехмачтовое судно «Уруп» на 300 тонн.

Сменивший П. Е. Чистякова в 1830 году Фердинанд Петрович Врангель сам обошел берега Русской Америки, уделял большое внимание изучению и освоению внутренних частей Аляски. Заметив, что промыслы на островах Прибылова сокращаются, он распорядился прекратить их на определенное время (с 1836 по 1841 год). Добыча резко возросла и принесла большие доходы компании Ф П. Врангель продолжал следить за развитием флота компании. В 1829—1832 годах в Охотске по заказу компании были построены шхуна «Акция» (50 тонн), бриг «Полифем» (180 тонн), шлюп «Ситха» (230 тонн), «Уналашка» была передана в Курильский отдел, поскольку 9 ноября 1830 года па Курильские острова была распространена власть Российско-Американской компании.

Ha долю Ф. П Врангеля выпала нелегкая задача: оставаясь в рамках исполнения обеих конвенций, выдерживать все усиливающееся давление американских и английских бизнесменов и мореходов. Практика показала, что соответствующие статьи соглашений позволяли купцам и, морякам беспрепятственно торговать с местными жителями, вылавливать рыбу там, где им заблагорассудится. Уже в начале 30-х годов американцы начали заботиться о продлении полученных по этим соглашениям привилегий. Но на сей раз русское правительство вняло представлениям Российско-Американской компании, исходившим в начальной

своей стадии от Ф. П. Врангеля, и с 1834 года запретило американцам приближаться к берегам Аляски. Но привыкшие хозяйничать там американцы продолжали вторгаться в пределы русских владений, чем принуждали Ф. П. Врангеля давать отпор. Доходило до отдельных случаев столкновений между русскими моряками и американскими нарушителями.

Предметом особых забот Ф. П. Врангеля стал форт Росс, особенно после того, как США завладели Техасом, крупнейшей провинцией Мексики. Все чаще стали поговаривать о том, что недалеко то время, когда и Калифорния станет очередным штатом США. Вопреки замыслам Д.И.Завалишина Ф.П.Врангель мечтал о заключении договора России с Мексикой и, следовательно, о сохранении Калифорнии в составе Мексики. А если бы в этом случае были и дружественные отношения с Мексикой, то можно было бы рассчитывать на расширение форта Росс, на заселение долины реки Славянки, которая была очень удобна для развития земледелия и скотоводства.

Сам форт Росс пока что не оправдал возлагавшихся на него надежд. С 1826 но 1833 год из него в Ново-Архангельск было вывезено только 6 тысяч пудов пшеницы и ячменя, или по 750 пудов в год. Несколько лучше обстояло дело в 1832 году—1,5 тысячи пудов. Но и это было очень и очень мало. Хорошо развивалось животноводство. Если в 1817 году в форте была 61 голова крупного рогатого скота и 162 — мелкого, то в 1833 году всего было 1 773 головы: 415 лошадей, 719 коров и быков, 605 баранов и овец, 34 свиньи.

В Ново-Архангельск было вывезено значительно меньше пушнины, чем в первые годы существования Росса Не лучше обстояло дело и с вывозом сельскохозяйственных продуктов. Содержание же форта Росс с 1825 по 1829 год превысило примерно в 3,3 раза получаемые от него доходы. Конечно, политические факторы и выгодное положение форта Росс Главное правление Российско-Американской компании принимало во внимание, но акционеров интересовали прежде всего доходы. Зависели же они от политического положения форта Росс, и потому что не было полной ясности в будущем русского калифорнийского селения, Главное правление компании пока медлило с окончательным решением судьбы форта. Если бы русское правительство признало Мексику и заключило бы с ней договор, тогда можно было бы строить и компании какие-то планы в отношении будущего форта. Но правительство Николая I не решалось признавать Мексику, боясь испортить отношения с Великобританией. Поэтому было решено использовать возвращение Ф. П. Врангеля в Россию для того, чтобы «прощупать» мексиканские настроения в отношении России.

Сменивший Ф. П. Врангеля на посту Главного правителя Русской Америки Иван Антонович Купреянов в 1836 году проводил его на бриге «Ситха» в мексиканский порт Сан-Блаз. Не имевший дипломатических полномочий Ф. П. Врангель не мог действовать официально, хотя и встречал со стороны мексиканских властей самое доброжелательное отношение. Но когда он путешествовал по Мексике, правительство Англии признало ее, не дожидаясь пока это сделает Россия. Благоприятный момент был упущен, а ведь Мексика, находясь под угрозой США, вполне могла вступить в переговоры с Россией по поводу не только форта Росс, но и других земель в Калифорнии.

О том, что США совсем не собираются оставлять без внимания, Калифорнию, Ф. П. Врангель узнал лично от американского посла в Мексике Бутлера: «Эту часть Калифорнии мы не упускаем из виду, у нас есть там люди, которые сообщают и доставляют нам всевозможные сведения оттуда, и недалеко то время, когда северная Калифорния перейдет к нашей Северной конфедерации». Надо полагать, что не без помощи этих самых людей в октябре 1836 года в Калифорнии вспыхнуло восстание. Восставшие (инсургенты) прогнали мексиканцев и объявили Калифорнию самостоятельной страной. Немедленно началось покровительство Калифорнии со стороны Северной конфедерации (США), а вокруг форта Росс, как грибы после хорошего дождя, стали расти американские поселения.

Д. И. Завалишнн приводит интересные сведения об этом периоде жизни форта Росс. Он сообщает, что во времена правления Ф. П. Врангеля «Калифорния уже наводнялась не только одиночными пришельцами, по и целыми хорошо вооруженными партиями звероловов, с которыми следовали их жены и дети». Так, в донесении Главного правителя Русской Америки от 28 апреля 1834 года за № 197 говорится о партии числом в 163 человека (с женщинами и детьми), при которых было 400 лошадей. «Эти пришельцы считали себя уже настолько сильными,— продолжает Завалишин,— что не только делали попытки самовольно селиться в стране, но и вмешивались во внутренние дела ея, как ясно свидетельствует предписание главного правления от 24 марта 1838 года за № 462, главному правителю колоний, в котором сказано: «С удивлением прочитав вашу депешу от 14-го июня 1837 года, за № 321, и приложенное к оной донесение правителя конторы в Россе, г. Костромитинова о возмущении в Калифорнии и содействии в этом корабельщика Американских Соединенных Штатов, главное правление увидело какими путями американцы желают достигнуть влияния на обладание Калифорнией... Ваше мнение совершенно справедливо, что со стороны мексиканцев нам не должно иметь ли малейшего опасения; но должно опасаться скрытых стеснений от американцев Соединенных Штатов, чему уже сделан повод заведением Купером (американским корабельщиком) вверх по реке Славянке, ранчи (т. е. фермы)».

Таким образом, между тем, как мы не смели ни двинуться вперед, ни даже расшириться в занятом уже нами безспорно месте, по реке Славянке, окрещенной русским родным названием, — американский корабельщик прямо занимает место, никого не спрашиваясь, между заселениями испанцев и русских, не заботясь о правах ни тех, ни других, и

притом на той самой речке Славянке, о которой мы только что собирались трактовать с мнимыми ея владельцами».

Вот что представлял собой форт Росс в 1836 году по описанию И. Е. Вениаминова: «Крепость Росс есть небольшое, по довольно хорошо устроенное селение или село, состоящее из 24 домов и нескольких юрт для алеут, со всех сторон окруженное пашнями и лесами, в середине коего находится четырехугольная небольшая деревянная ограда, имеющая 2 оборонительные будки с несколькими пушками и вмещающая в себе часовню, дом правителя, контору, магазин, казармы и несколько квартир для почетных жителей. Здесь мужского пола 154 и женского пола 106, а всего 260 душ, в числе коих русских 120, креол 151, алеут кадьякских 50 и 39 индейцев крещенных».

Вблизи форта Росс находились две русские фермы (ранчо): «Новая ранча» и «Долина близ Бодеги». Нам посчастливилось найти в архивах донесение в контору селения Росс помощника правителя Черных «Об успехах работ на Новой ранче и Долине близ Бодеги за генварь 1839 года».

Из этого донесения превосходно видно, чем занимались жители обеих ферм, из кого они состояли. На «Новом ранчо» было всего 7 человек (3 русских, 2 креола и 2 индейца), которые в январе выкопали 510 ям для виноградных лоз и посадили 260 и, кроме того, «постоянно находились при делании гряд и покрышек для разсад, при сеянии и поливке разсад, при делании под семенныя садушки досчанаго пола для безопасности от хомяков... при набивке парника и добывании досок для его покрышки».

На ранчо в долине близ Бодеги было 12 русских, 3 креола, 2 алеута и 18 индейцев, которые пахали, сеяли, боронили, которые засеяли на 34 десятинах 342 пуда пшеницы. Они сами добывали себе пищу охотой на коз и изюбров, сами возили пшеницу из Бодеги, ремонтировали сеялку и борону.

«Более двадцати лет прошло с того времени,— писал советский историк С. Б. Окунь,— как состоялось торжественное открытие колонии Росс, а Российско-Американской компании так и не удалось добиться даже формального признания своих прав на территорию, запятую русским поселением. Колония посещалась иностранными кораблями, производила торговые операции, компания несла значительные расходы по содержанию ее однако, де юре колония эта не существовала. Не стал Росс и плацдармом для продвижения внутрь страны. Будущность русского заселения в Калифорнии не сулила каких-либо благоприятных перспектив. Наоборот, с каждым годом, с усилением мощи Соединенных Штатов и ослаблением русского влияния на американском континенте, положение Росса делалось все более затруднительным» .

В создавшемся положении выход был один — передать форт Росс полностью в правительственное подчинение, но Николай I на это не пошел. Главному же правлению компании о доходах от Росса теперь не приходилось и думать: все заботы были о том, чтобы оградить форт от беспокойных американских соседей. Продолжаться долго такое положение не могло.

И. А. Купреянов в 1838 году сделал предложение Главному правлению компании, а оно — министру финансов о снятии форта Росс. Вскоре было выработано представление по этому вопросу и передано на утверждение царю. «Главное правление, обращаясь к отчетам прежняго времени, находит в донесении Главного правителя от 1831 г. расчисление расходов и приобретений за пятилетие, с 1825 по 1829 г., результат состоит в следующем:

Содержание селения Росс стоило средним числом в год 45000 руб. От пушного промысла приобретено средним числом в год 22000 руб. Сельскими произведениями получено в пользу прочих отделов средним числом в год 2000 руб. За 1837 год торговые расходы возросли до 72000 рублей Из .числа этой суммы на жалованье служащим издержано 31 000 рублей Из Россе же поступило в этом году па 8000 рублей: масла коровьяго 30 пуд., солонины 419 пуд., кож разных 401 штука, кирпичей— 12000 штук.

Сначала значительные расходы на содержание селения частию покрывались случайными, но довольно выгодными промыслами морских бобров, в соседстве Росса и по берегам Калифорнии. Впоследствии, когда эти промыслы почти изсякли, главное правление питало надежду на разширение своих владений и на занятие мест, удобных для разведения хлебопашества и скотоводства в таком объеме, чтобы сверх содержания гарнизона, можно было бы снабжать и прочие отделы пшеницей, солониной и маслом. При настоящих же обстоятельствах, надежда сия совершенно рушилась и главное правление не находит никакого основания и не усматривает уважительной цели для дальнейшего занятия селения Росс. Даже в политическом отношении обладание Россом сопряжено с неудобствами: оно не подкрепляется никаким актом, ни признанием других держав. Географическое положение этого заселения, удаленного на 16° широты или 1600 верст по меридиану от граничной параллели наших владений на северо-западном берегу Америки, нисколько не выкупает указанные выше неудобства, не доставляя оному ни малейшей стратегической выгоды. Занятие Росса какою бы ни было нациею, не может иметь влияния на безопасность наших колонии: англичане имеют свои гавани у самых наших границ; мексиканцы или калифорнцы владеют превосходным заливом С. Франсиско возле Росса,

граждане Соединенных Штатов толпами заселяют берега этого залива и не имеют надобности в недоступной скале Росс.

Высочайше утвержденный при Компании совет, по внимательном рассмотрении и обсуждении вышеизложенных оснований, доказывающих, что селение Росс не только безполезно для Компании, но напротив даже еще сопряжено со вредом для нее чрез необходимый издержки на содержание онаго, не обещая и впредь никаких выгод, убедился в полной мере, что дальнейшее оставление селения Росс в настоящем его положении ни к чему больше не служит, кроме напрасных для Компании иждивений, а потому и полагает: согласно с мнением главного правления, упразднить селение Росс, распределив находящихся в оном /служащих и имущество по другим отделам, а что окажется из имущества ненужным, продать или променять на пшеницу жителям С. Франциско».

15 апреля 1839 года царь утвердил это представление, и судьба форта Росс была решена. В течение двух лет вывозилось все, что можно было вывезти, а недвижимое имущество и скот были проданы за 30 тысяч пиастров мексиканскому подданному, швейцарскому уроженцу, небезызвестному Суттеру в рассрочку на четыре года. С большим трудом удалось заставить Суттера заплатить эту сумму. А 24 января 1848 года Джемс Маршалл, плотник, служивший у Суттера, открыл золото в окрестностях форта Росс. Вся Калифорния вскоре была охвачена золотой лихорадкой.

Впрочем, вряд ли будет справедливо изображать дело таким образом, что Главное правление Российско-Американской компании не знало ничего о местонахождении золота на Аляске и в Калифорнии. Факты неумолимо свидетельствуют о том, что Главное правление знало о находках золота в своих американских владениях. Знало, но не проводило основательных научных изысканий, боясь широкой огласки этого дела. Главное правление компании скрывало и другие факты нахождения там полезных ископаемых, например, сведения о меди, угле, потому что боялось потерять монополию.

Так бесславно прекратил свое тридцатилетнее существование форт Росс — самое южное русское поселение на западном побережье Северной Америки. Рожденный Барановым и Кусковым для больших дел, он по воле недалеких правителей России был низведен до уровня заурядного селения. Думается, что если бы правительство было более дальновидно и настойчиво, то среди деятелей Российско-Американской компании оно всегда бы нашло поддержку: в смелых, предприимчивых и решительных людях недостатка не было. Справедливо писал впоследствии Д. И. Завалишин, что «дело продажи колонии Росс объясняется не только тем, что содержание ее было в убыток компании (временные затраты она соглашалась перенести), но и не было никакой надежды на изменение неблагоприятно действовавших обстоятельств, потому что все попытки компании (значит правительства. — А. Л.) к устранению их оказывались безуспешными, и возможность добиться необходимого для развития калифорнийской торговли расширения территории, с каждым годом уменьшалась, а во время продажи селения Росс, можно сказать и совершенно уже исчезла».

Вообще положение Русской Америки во второй половине 30-х годов было щекотливым. Угрозы со всех сторон, потеря форта Росс, полная зависимость от правительства, а не от компании, а впереди конец вторых двадцати лет ее привилегий. После заключения соглашении с Соединенными Штатами Америки и Великобританией число провокаций на границах значительно увеличилось. Дошло до того, что в 1834 году в это дело вмешались английские и американские газеты, подстрекавшие Компанию Гудзонова залива (Гудзонбайская компания) закрепиться в пределах русских владений в устье реки Стахин. Целое пятилетие длилось напряженное состояние. В 1839 году с ведома паря было заключено соглашение между Российско-Американской компанией и Гудзонбайской компанией об отдаче Гудзонбайской компании в аренду на невыгодных условиях части русских владений на северо-западном берегу Америки. Компания Гудзонова залива получила сроком на 10 лет, считая с 1 июля 1840 года, территорию — прибрежную полосу русских владений — от 54° 40' северной широты к северо-западу до линии, проведенной между мысом Спенсера при заливе Креста и горою Доброй Погоды, то есть примерно до 58° 20'. «Молчаливое наступление английских и американских предпринимателей-колонизаторов на русские владения в Северной Америке продолжалось». А русское правительство во имя своих интересов на континенте смотрело сквозь пальцы на судьбу Русской Америки, держало ее в своих руках, чтобы как можно выгоднее использовать в игре с Великобританией или США.

Но возвратимся к событиям, которые происходили непосредственно в самой Русской Америке, возвратимся к внутренней жизни Ново-Архангельска и других населенных пунктов. Русская Америка состояла в административно-территориальном отношении из семи отделов, которые включали в себя следующие острова, пункты, редуты, одиночки: 1. Ново-Архангельск; 2. Уналашкинский (Уналашка, Унга); 3. Атхинский (Атха, Атту, Беринга, Медный); 4. Курильский (Шумшу, Симусир); 5. Северный (Св. Павла, Св. Георгия); 6. Михайловский редут (Колмаковский редут, Северная одиночка, Уналаклготская одиночка, Андреевская одиночка, Михайловский редут); 7. Кадьякский отдел (Чиниятская одиночка, Кальсинская, Орловская, Трехсвятительская, Карлугкская, Афогнакская, Катмайская, Нушагакская, Иляшинская, Мед-новская одиночки, Николаевский редут, Константиновский редут, Кенайская экспедиция и сам Кадьяк) .

Оживленная жизнь нарушалась иногда внешними событиями, иногда давала о себе знать и стихия. Особенно запомнился жителям Русской Америки 1837 год. Советский писатель и большой знаток истории географических исследований Сергей Николаевич Марков, превосходно знающий историю Русской Америки, отметил, что в этом году там происходили разные редкие события. На острове Св. Павла произошло землетрясение. В тот же год произошло «чудо» близ Кадьяка: над Еловым островом в небе был виден светлый столб. Народная молва объяснила это знамение смертью отца Германа. В этом же году разразилась страшная болезнь — из Калифорнии завезли в Ново-Архангельск оспу, которая унесла в могилу около четырехсот человек. Последствия ее сказывались еще в 1838-м и даже в 1839 годах. На борьбу с ней были брошены все. Настоящий подвиг каждый день совершали врачи Блашке и Волынский .

Одной из важнейших задач компании всегда оставалось снабжение жителей продовольствием. В 1836 году за хлебом в Чили ходила «Елена» под командованием А. К. Этолина. Было привезено 18 тысяч пудов муки и пшеницы. Это стало основательным подспорьем тому, что купил в Мексике после проводов Врангеля Купреянов, доставивший в Ново-Архангельск на «Ситхе» 1650 пудов муки и 10 тысяч пудов соли. Огромным событием для Русской Америки был приход в начале 1838 года в Ново-Архангельск транспорта «Николай I», купленного в Финляндии, водоизмещением 450 тонн. На нем в Русскую Америку прибыло груза на 400 тысяч рублей. Командовал транспортом Евгений Андреевич Беренс (1809—1878)—опытный моряк, побывавший уже в двух кругосветных путешествиях. Старшим офицером шел будущий герой Петропавловской обороны, участник Наваринского сражения Василий Степанович Завойко (1809—1898), лейтенант Дюгамель. В числе участников плавания были Александр Михайлович Гаврилов (1818—1848), дважды обогнувший земной шар, будущий предшественник Г. И. Невельского по исследованию устья и лимана реки Амур в 1846 году, вольнонаемный штурман М. Клинковстрем, штурман креол Н. Архимандритов, 16 вольнонаемных для службы в компании, преимущественно финны.

Следующий свой рейс в Ново-Архангельск транспорт «Николай I», прибывший в Кронштадт 9 июня, совершал с 20 августа 1839 года по 1 мая 1840 года. Он доставил в Ново-Архангельск нового Главного правителя Русской Америки Адольфа Карловича (Арвида Адольфа) Этолина (9 января 1799 года—17 марта 1876 года), который в 1837 году через Сибирь выехал в Петербург и теперь вот в новом качестве возвратился в Ново-Архангельск. Этолин с 1817 года связал свою судьбу с Русской Америкой, когда на «Камчатке» с Головкиным пришел в Русскую Америку и стал здесь «вольным мореходом». Плавал он капитаном в Калифорнию, на Сандвичевы острова, по владениям Русской Америки, В 1821 —1823 годах, командуя куттером «Баранов» (совместно с В. С. Хромченко), производил опись побережья Северной Америки и открыл пролив, названный его именем. В 1825 году на «Крейсере», перешел в Кронштадт, где был принят на военную службу мичманом и отправился снова в Сибирь на службу Российско-Американской компании. С 1827 по 1832 год на бриге «Чичагов» и шлюпе «Байкал» плавал между Ново-Архангельском и Охотском. С 1832 по 1837 год, будучи капитан-лейтенантом, был помощником Ф. П. Врангеля — помощником Главного правителя Русской Америки. В эти годы он построил в Охотске бриг «Ситха».

А. К. Этолин, имевший чин капитана 2-го ранга, с переводом в Русскую Америку получал следующий чин. Он принимал американские владения в весьма сложное время, когда завершалась эвакуация форта Росс, когда участились случаи провокационных выступлений на границе с Канадой (Англией), когда никто не знал, чем будут чреваты новые правила Российско-Американской компании, поскольку двадцатилетний срок старых привилегий истекал в сентябре 1841 года.

«Николай I» привел в Ново-Архангельск капитан-лейтенант Николай Кондратьевич Кадников (?—1842), который остался служить с Этолиным. В Рио-де-Жанейро Этолин купил бриг водоизмещением 190 тонн, названный «Великий князь Константин». Обратно «Николай I» вышел под командованием Степана Васильевича Воеводского. На нем в составе экипажа шли лейтенант Р. Г. Машин, штабс-капитан Сергеев, прапорщик А. А. Халезов, доктор Э. Л. Бляшке. «Николай I» 14 июля 1841 года доставил в Кронштадт бывшего правителя И. А. Купреянова и 19 человек служащих компании.

В 1841 году в апреле в Ново-Архангельск прибыл транспорт «Наследник Александр» водоизмещением 300 тонн под командой Дионисия Федоровича Заремба. С ним возвратился в Ново-Архангельск А. М. Гаврилов. Транспорт остался служить, как, впрочем, в скором времени и «Николай I», в Русской Америке, и участь его оказалась печальной. В 1842 году под командой Н. К. Кадникова транспорт потерпел крушение на переходе из Сан-Франциско в Ново-Архангельск. Погиб транспорт, погиб командир, погибли члены экипажа. Спастись удалось лишь немногим.

Положение с продовольствием в Русской Америке создалось весьма благоприятное благодаря усилиям Купреянова и в то время еще его помощника Этолина. В 1839 и 1840 годах в Калифорнии удалось купить по 6300 фанег пшеницы за каждый рейс. Хорошо трудился Александр Гаврилович Ротчев, последний правитель Росса. В уже проданном форте он купил в 1840 году 1700 фанег пшеницы. Этими и другими мерами был создан запас пшеницы в 30 тысяч пудов, то есть практически на весь 1841 год. В немалой степени помогло и то, что за последние четыре года существования форта Росс А. Г. Ротчеву удалось отправить оттуда в Ново-Архангельск 9918 пудов пшеницы, 100 пудов сухарей, 939 пудов ячменя, 20 пудов ржи, 243 пуда гороха, 246 пудов гречи, 109 пудов фасоли, 38 пудов кукурузы, 4 пуда 25 фунтов табаку и прочее.

Значительные изменения произошли и в составе флота. Усилиями Купреянова в 1839—1842 годах в Ново-Архангельске были построены шхуны «Квихпак», «Чилькат», бриг «Промысел» и первые пароходы Российско-Американской компании «Николай I» и «Мур». Машины для пароходов Купреянов приобрел в США — одну в 60 лошадиных сил, а вторую в 8. Собирал машины американский машинист Мур, в честь которого и назвали второй паровой катер. Всего в Русской Америке в 1842 году находилось 15 судов, из них два паровых. На первом пароходе компании уже в 1840—1841 годах Главный правитель Русской Америки А. К- Этолин обошел и осмотрел все владения.

В самом начале правления он принял энергичные меры для облегчения жизни жителей Кадьяка, более других пострадавших от оспы. Он же ввел укрупнение селений Кадьяка: вместо разрозненных и малочисленных населенных пунктов, а их насчитывалось до 65, сделал 7 крупных, и в их числе Трех Святителей, Афогнакское, Карлукское, Орловское и другие. Постепенно увеличивалась и плата местным жителям за продаваемые ими компании меха. Например, если в 1804 году шкура бобра морского стоила 10 рублей, лисы чернобурой 2 рубля, а песцовая шкурка оценивалась в 20 копеек, то соответственно в 1836 году закупочные цены возросли до 30 рублей, 9 рублей и 1 рубля 50 копеек. Шел постоянный рост цен, и к 1850 году они стали такими: 50 рублей, 9 рублей и 1 рубль 50 копеек. Годы правления Купреянова и Этолипа совпали с временем наиболее интенсивных географических, этнографических и гидрографических исследований Русской Америки, в первую очередь связанных с экспедициями Л. А. Загоскина и И.Г.Вознесенского.

Главное правление Российско-Американской компании в связи с окончанием сроков привилегий подготовило предложения в Государственный Совет. В них говорилось: «Российско-Американскую компанию» по обширности и разнородному кругу ея действий нельзя ставить в сравнение ни с какою другою. Сверх торговой и промышленной монополии Правительство уделило ей и часть своей власти по управлению отдаленным и пространным краем, где лежит теперь на лей и на собственных ея способах вся местная администрация. В таком виде Компания есть уже не одно коммерческое сословие, по некоторым образом и класть правительственная, а привиллегия ея заключает в себе не одно право, но вместе с тем и обязанность. Изменение сего порядка едва ли бы принесло пользу и, во всяком случае, успех онаго был бы весьма гадателен. Открыть в Американских наших владениях свободный всем доступ к звериным промыслам, значило бы произвести упадок в пушной торговле или от скораго и повсеместнаго при допущенном соперничестве потребления пушных зверей, или напротив, если число капиталистов, желающих обратиться к малоизведанному еще промыслу, будет незначительно, от недостаточнаго возмещения сильных средств, которыми располагает теперь в сей торговле Компания. С другой стороны, Правительство, сложив с Компании местное управление колониями и, следственно, приняв оное на себя, обременилось бы новою, немаловажною заботою и необходимостию изыскать для того и новые финансовые способы. Из сего очевидно, что если привиллегия непременно нужна в видах частной пользы компании, то она, конечно, столько же нужна и в общих видах государственных, а потому нельзя согласиться, что до устроения торговли и промыслов в Американских наших владениях па новом остновании, действия упомянутой привиллегии продолжить необходимо».

В 1841 году 7 марта эти представления Государственного Совета были утверждены царем, и таким образом привилегии Российско-Американской компании были продолжены еще на двадцать лет. Но, как это хорошо видно из приведенного документа, промысловая деятельность компании все больше и больше уступала место непосредственной деятельности по управлению территорией в Северной Америке, территорией, принадлежащей России. «Американские поселения,— писал С. Б. Окунь, — начинали терять свое былое значение для царского правительства. Они превращались, по существу, в разменную монету для оплаты всевозможных выгод и преимуществ, получаемых на Ближнем Востоке. Но, несмотря на это, существование Российско-Американской компании еще не потеряло в глазах правительства смысла, так как теперь, к 40-м годам, компания почти полностью превратилась в государственную организацию.

А в 1844 году был утвержден устав Российско-Американской компании. В первом параграфе была четко сформулирована главная функция компании: она организована «для управления российскими колониями в Америке». Наступали новые времена в жизни Русской Америки. И экономическое и внутриполитическое положение Российско-Американской компании, сложившееся в первой половине 40-х годов, говорило о приближении конца некогда славной и великой купеческой компании Шелихова и Баранова.