§ Путешествие в Калифорнию. Кончита.

Первый русский корабль отплыл в Калифорнию 26 февраля 1806 года. На борту «Юноны» был один из правителей Российско-Американской компании, командор и кавалер мальтийского большого креста Св. Иоанна Иерусалимского Николай Резанов. Корабль «Юнона» под командованием лейтенанта Н.А. Хвостова «с неопытными и цинготными людьми» отправился из Ново-Архангельска в Калифорнию и через месяц достиг залива Сан-Франциско.

Калифорния в то время принадлежала Испании, а Испания была союзницей Наполеона, для которого Россия была тогда противником. И в любой момент Франция могла объявить войну России, что означало бы также начало войны России и Испании. Поэтому путешествие в Калифорнию было очень опасным, но Резанов пошел на это.

Назвавшись «главным начальником» русских колоний в Америке, командор вступил в переговоры с местными властями. Для встречи с ним в апреле в Сан-Франциско приехал губернатор Верхней Калифорнии Хосе Арильяга (Jose Arillaga).

Задача, стоявшая перед Николаем Петровичем, была исключительно сложной. Мадридский двор был крайне недоволен любыми контактами с иностранцами и пресекал их в корне, несмотря на затруднения, испытываемые их же колониальными владения от проведения подобной политики. Но за время своего шестинедельного пребывания здесь Резанов сумел проявить незаурядные дипломатические способности и завоевать расположение местного испанского начальства. Царский камергер быстро нашёл общий язык с гордыми испанцами, сочувственно выслушивая их жалобы на «наглость бостонцев», суда которых беспрестанно курсировали по берегам и вели тайную торговлю.

Визит Резанова в Калифорнию и переговоры с испанскими властями оказались неразрывно связаны с одной из самых романтичных историй не только того времени, но и наших дней. Будучи обласкан в доме коменданта Сан-Франциско Хосе Дарио Аргуэльо (Jose Dario Arguello), командор сблизился с его юной дочерью, которая слыла «красой Калифорнии», — Консепсьон (Maria de la Concepcion Marcella), или как её называли в семье, Кончей, Кончитой (Concha, Conchita).

В парадном покое комендантского дома Николай Петрович, знакомясь с его обитателями впервые увидел Её. «Моя сестра Мария де ла Консепсьон, — представлял дон Луис» (сын коменданта президио, который в тот момент находился в Монтерее с визитом к губернатору Калифорнии дону Ариллаге), и гости (Резанов и морские офицеры) вежливо поклонились в ответ на реверанс девушки. Назывались новые имена..., звучал голос дона Луиса... но вряд ли до них доходило всё остальное происходящее после того, как им представили поразившую их необычайной красотой Марию де ла Консепсьон (1791-1857 гг.).

Это была несомненно красавица двух Калифорний. Она сразу приковывала к себе внимание всякого, кто имел счастье видеть её. Природа щедро одарила её великолепными данными: удивительно пушистые ресницы, большие жгучие чёрные глаза, изогнутые линии бровей, стройные красивые длинные ноги, редкий золотистый цвет кожи, чёрные шелковистые волосы. Консепсьон отличалась от других своей живостью и жизнерадостностью, превосходной белозубой улыбкой, стройностью фигуры: мягкие женственные очертания её грациозного тела могли свести с ума кого угодно. Её глаза завораживали ласкающим бархатным блеском, и в них светилась какая-то неземная одухотворённость... они воспламеняли любовь. С уверенностью и превосходством королевы глядела она на окружающих.

Молодой Георг Лангсдорф, натуралист и личный врач Резанова, влюбившийся в Кончиту с первого взгляда, так описывает её в своём дневнике: «Она выделяется величественной осанкой, черты лица прекрасны и выразительны, глаза обвораживают. Добавьте сюда изящную фигуру,чудесные природные кудри, чудные зубы и тысячи других прелестей. Таких красивых женщин можно сыскать лишь в Италии, Португалии или Испании, но и то очень редко». У неё была совершенно естественная, ненаигранная манера держаться — черта, свойственная людям умным и знающим себе цену.

Кончита, как и все девушки её возраста во всём мире, грезила несбыточными мечтами о встрече со сказочным принцем, естественно, что Н.П.Резанов, командор и камергер Его Императорского Величества, сильный, высокий и красивый человек, произвёл на юную испанскую красавицу глубокое впечатление. Резанов был единственным из делегации русских, кто владел испанским языком, поэтому он мог разделить с Кончитой любую беседу. Он часто рассказывал ей, во многом по собственному её желанию, о Петербурге, Европе, дворе Екатерины Великой...

Он восхищал её своим благородством, образованностью, тактичностью, самообладанием, она этого восхищения и не пыталась скрывать. Именно непосредственностью, откровенностью и искренностью она его и завораживала. К тому же он увидел, как она умна (умна не по годам): Кончита давала ему много дельных советов и раскрыла ему глаза на политическую обстановку в Калифорнии. В разговорах они узнавали друг друга с каждой встречей всё больше и больше.

Всё было бы хорошо, если бы не душевная боль Резанова за поселения и людей, оставленных им там, на Севере Американского континента, которые так его ждут... с продовольствием. Ведь главной целью этого являлось установление торговых отношений с Калифорнией, дабы не допустить вымирание русских поселений из-за голода. Это был очень ответственный человек, он знал, что в нём и в его помощи нуждается Россия (Народ!). Так вот, видя, что положение с доставкой хлеба на борт «Юноны» не меняется в лучшую сторону и со дня на день ожидая известия о начале войны между Россией и Испанией, что разрушило бы все планы относительно сделки (по обмену хлеба на товары, находящихся на борту «Юноны»), Резанов решил идти на крайние меры.

Из донесения министру коммерции: «В ожидании губернатора проводили мы каждый день в доме гостеприимных Аргуэлло и довольно коротко ознакомились. Из прекрасных сестер коменданта донна Консепсия слывет красотою Калифорнии. Итак, Ваше Сиятельство, согласиться изволите, что за страдания наши мы довольно награждены были и время свое проводили весело. Простите, милостивый государь, что в столь серьезном письме моем вмешал я нечто романтическое...

Здесь должен я Вашему Сиятельству сделать исповедь частных приключений моих. Видя положение моё не улучшающееся, ожидая со дня на день больших неприятностей и на собственных людей своих ни малой надежды не имея, решился я на серьёзный тон переменить свои вежливости. Ежедневно куртизируя гишпанскую красавицу, приметил я предприимчивый характер её, честолюбие неограниченное, которое при пятнадцатилетнем возрасте уже только одной ей из всего семейства делало отчизну ее неприятною. «Прекрасная земля, теплый климат. Хлеба и скота много, и больше ничего». Я представлял ей российский посуровее, и притом во всем изобильный, она готова была жить в нем, и наконец нечувствительно поселил я в ней нетерпеливость услышать от меня что-либо посерьёзнее до того, что лишь предложил ей руку, то и получил согласие».

Слишком много тогда зависило от Резанова; он не мог, не имел права, хотя бы перед своей совестью, упустить счастливый случай, который являлся спасительным для всех русских поселений в Америке. И, конечно, он, опытный, умудрённый жизнью человек, уже догадывался о любви Кончиты к нему.

Она полюбила Резанова всем сердцем, горячим испанским сердцем. Когда он сделал ей предложение, она не на минуту не задумываясь, согласилась. «Предложение моё сразило воспитанных в фанатизме родителей её (Кончиты). Разность религий и впереди разлука с дочерью были для них громовым ударом. Они прибегли к миссионерам, те не знали, на что решиться. Возили бедную Консепсию в церковь, исповедывали её, убеждали к отказу, но решимость её наконец всех успокоила.

Святые отцы оставили разрешению Римского Престола, и я, ежели не мог окончить женитьбы моей, то сделал на то кондиционный акт и принудил помолвить нас, на то coглашено с тем, чтоб до разрешения Папы было сие тайною. С того времени, поставя себя ко-менданту на вид близкого родственника, управлял я уже портом Католического Величества так, как тою требовали и пользы мои, и губернатор крайне удивился-изумился, увидев, что весьма не в пору уверял он меня в искренних расположениях дома сего и что сам он, так сказать, в гостях у меня очутился...»

Из письма Резанова к министру коммерции (Н.П. Румянцеву) видно, что родители Кончиты были поражены, узнав о намерении Николая Петровича жениться на их дочери. В ещё больший ужас они пришли, когда поняли, что Кончита ни за что не откажется от своей любви, несмотря на все уговоры святых отцов, которые, указывая на невозможность брака ввиду различия религий, надеялись «образумить» упрямую девушку, делая упор на её чувство преданности и верности католической вере. Кончита, самоотверженно защищая свою любовь к Резанову, и не думала «изменять» вере, ведь ей казалось, что Бог поймёт их чувства, для неё различие религий не являлось препятствием к браку. В итоге, было решено «испросить разрешения» на данный («смешанный», т.е. между католичкой и православным) брак у святого Римского Престола. Но Резанов на этом не остановился и добился помолвки, которая в отличие от обручения и венчания не являлась церковным обрядом, поэтому о помолвке было объявлено немедленно.

Разумеется, что прежде, чем сделать предложение, Резанов многое обдумал. Разница в возрасте его смущала не так сильно, как столичная молва. В ту пору в России процветали браки по расчёту, и разница в возрасте мало принималась во внимание. Так что это обстоятельство не волновало командора. Бывала и более значительная разница в летах. Что же касалось столичной молвы, то тут дело обстояло серъёзнее. Мнение света на Руси всегда значило очень много, поэтому следовало опасаться молвы. Потому Резанов напишет в письме своему покровителю и другу, министру коммерции графу Николаю Петровичу Румянцеву о том, что причиной, побудившей его предложить руку и сердце юной испанке являлась польза Отечеству, ради чего он был готов поступиться многим в личной жизни. Это правда, но не полная...

Искренняя любовь к 40-летнему действительному камергеру доставила прекрасной Консепсьон слишком мало радости и слишком много печали, но зато помогла Русской Америке пережить один из наиболее трудных периодов её истории: разнообразные продовольственные товары потекли в трюмы «Юноны» в огромном изобилии. Начальный опыт торговли с Калифорнией, таким образом, оказался весьма удачным.

11 июня (8 мая) 1806 г. отяжелевшая «Юнона» отвалила от гостеприимной испанской земли и знатный жених провожал взглядом удаляющиеся берега Калифорнии с палубы нагруженной под завязку «Юноны». Он видел их в последний раз, не суждено ему было более повстречаться и с Консепсией.

Окрыленная надеждой юная испанка считала дни до возвращения возлюбленного. Она часто выходила на мыс, садилась на камни и подолгу смотрела нa океан, не покажется ли парус с русским флагом. В этот мыс упираются сегодня опорные быки всемирно знаменитого подвесного моста «Золотые ворота». А в самом Президио есть небольшой музей на территории военной базы 6-й армии, где можно увидеть макет военного поселения, каким оно было 200 лет назад, и две маленькие фигурки на мысе у входа в бухту Сан-Франциско — это Николай Резанов и Кончита. Кстати, до 1846 года это место называлось не Сан-Франциско, а Ерба Буена, что по-испански означает — хорошая трава.

Но проходили дни, недели и даже месяцы. Родители убеждали Кончиту быть благоразумной. Моряки принесли из России весть, что Резанов простыл на Аляске и, не дожидаясь выздоровления, продолжил свое путешествие в Петербург. Он спешил, собак сменяли олени, оленей сменяли кони. Менялись люди, но сердце Резанова не выдержало. Он умер в Красноярске. Там по сей день находится его могила. Но Кончита не верит рассказам, продолжает ждать, она надеется на чудо.

Еще после посещения Президио в 1806 году у Николая Резанова возникла идея основать в Калифорнии поселение, чтобы оно стало житницей сельскохозяйственных продуктов для Ново-Архангельска и всей Русской Америки. В то время территории, лежащие севернее залива Сан-Франциско, в соответствии с соглашением, подписанным Англией, Испанией и Россией считались свободными. У Резанова были захватывающие дух планы. Будучи в Президио, он почувствовал, что Испания тяготится своими колониями в Северной Калифорнии и готова вести переговоры об их дальнейшей судьбе. В своих мечтах Резанов уже видел Калифорнию российской. Резанов писал директорам РАК после возвращения из Калифорнии на Аляску: «Мало-помалу можем простираться далее к югу, к порту Сан-Франциско. В течение десяти лет до той степени можно усилиться, что и Калифорнский берег всегда иметь в таком виду, чтоб при малейшем стечении обстоятельств можно его было б включить в число российских принадлежностей. Гишпанцы весьма слабы в краю сем».

По инструкции Резанова, правитель Русской Америки Александр Баранов посылает отряды своих людей на юг для отыскания подходящего места. В 1812 году такое место было найдено. 15 марта отряд под командованием Ивана Кускова приступил к строительству поселения. Осенью, 11 сентября, состоялось торжественное открытие новой колонии. Она состояла из небольшой крепости и нескольких домов за ее пределами. Население составляли 95 русских промышленных людей и 80 алеутов-охотников. Крепость назвали Форт Росс.

Позднее построили небольшие заимки в заливе Румянцева и на реке Славянка. Однако место для поселения было выбрано неудачно. Бухта не давала надежного укрытия судам, она была открыта ветрам и волнам со стороны океана. А узкая полоска земли между океаном и горами не могла родить в достаточном количестве хлеба и овощей, чтобы прокормить русское население Аляски. Частые туманы с океана сводили на нет все усилия земледельцев. Через тридцать лет в 1842 году Форт Росс был продан Саттеру.

Три десятилетия ждала Кончита своего нареченного. За нее сватались лучшие женихи Калифорнии, но получали неизменный отказ. После известия о смерти Резанова, донна Консепсьон посвятила себя благотворительности и обучению индейцев. В Новой Калифорнии ее называли La Beata (Благословенная). В начале 1840-х годов донна Консепсьон поступила в третий Орден Белого Духовенства. После основания в 1851 году конвента (монастыря) Св. Доминика она приняла монашеский сан под именем Мария Доминга. Консепсион (Кончита) умерла в возрасте 67 лет 23-го декабря 1857 года и ее тело было захоронено на кладбище монастыря, а в 1897 году перенесено на специальное кладбище Ордена Святого Доминика. Здесь Рядом с ее могилой историческое общество Калифорнии соорудило стелу в память об этой романтической любви.

На Аляске, вблизи Ситки, бывшей столице Русской Америки есть маленький островок под названием Аргуэло. Это последний привет, который послал своей нареченной Николай Резанов, назвав остров ее фамилией.

В романе «Утраченная империя» Гектор Шевиньи так напишет о первой красавице Калифорнии: «Консепсион оказалась не только внешне прекрасной, своевольной и страстной женщиной. Она оказалась сильной духом, способной вынести всё с гордо поднятой головой и без жалоб и компромиссов прийти к своему горькому концу».